Зиннес Гарриет - Крылья
Гарриет Зиннес
Крылья
Он отворил дверь - и уперся взглядом в кресло, стоящее посреди
комнатки. Естественно, изумился - какому гостю пришло в голову переставить
его любимое старинное кресло, никогда и ни при каких обстоятельствах не
покидавшее своего обычного места у письменного стола? Он встревоженно
огляделся - может, еще что-нибудь передвинуто? Что вообще происходит -
может, в квартире побывали воры? Подошел к столу, проверил книги, пишущую
машинку, открыл верхний ящик, закрыл, заглянул в остальные - все на месте,
ничего не пропало. Переместился к большому бюро, там тоже пооткрывал все
ящики. И опять все на месте. Вышел из комнаты, которую гордо именовал
"своим кабинетом", хотя, если честно, какой там кабинет - обычная
клетушка, - и направился в гостиную. Стоп. Кто это поднял крышку рояля? Он
сам - или нет? Не помнит. Посмотрел на кушетку - подушки не смяты. Стулья,
пуфики, чайный и карточный столики, торшеры - там, где им и положено быть.
Снова подошел к роялю. Нет, ноты Шуберта забыл на нем, конечно, Джон. Тем
более он сейчас репетирует. А вот откуда взялся на рояле Сати? Да еще и
раскрытый? Теперь - в столовую. С сомнением взглянул на низкий буфет и на
всякий случай отпер тот ящичек, в котором хранилось материнское столовое
серебро. Так, и серебро лежит, где лежало.
Тогда, стало быть, в спальню и - по прямой - к гардеробу. Ящики, ящики
и еще ящики - а особенно верхний, в котором - все золотые запонки, и
золотые булавки для галстуков, и безвкусные золотые цепочки, которые в
жизни не надевал, но хранил как память о Теде Блайте, первой своей любви.
Он открыл ящик - за спиной прозвенел странный голосок: "Привет!" Сердце в
пятки ушло, подскочил от неожиданности и - обернулся. Не много же он там
увидел - не женщину даже, девчонку. Девчонка лет двенадцати (а может,
все-таки молодая женщина?) сидела на кровати, удобно устроившись средь
подушек. Средь его, между прочим, подушек! Она, глядя на него в упор,
улыбнулась (он аж задохнулся от возмущения!!!), небрежно извлекла из
кармана зажигалку и закурила сигаретку. "Курите?" - невинно
поинтересовалась нахалка. "Я НИКОГДА не курю в спальне - и никому этого не
позволю", - ответствовал он крайне сурово.
Она только хихикнула. "Нарушение правила номер один".
Он должен дать достойный отпор - а еще лучше, просто подойти, или
подбежать, и выдернуть сигарету у нее изо рта. И он, безусловно, способен
на это - особенно доведенный до такого бешенства. А вместе этого, словно
со стороны, услышал свой вежливый голос: "Мне бы все-таки хотелось, чтоб
вы затушили сигарету".
"Вот уж и не подумаю! У меня, знаете ли, привычка курить в спальнях.
Особенно в спальнях мужчин, которых я выслеживаю".
"Выслеживаете? Вы - меня - выслеживали? - Он был шокирован. Он что,
настолько расстроился из-за возможной перспективы провала пьесы, что даже
не замечал, как за ним следят? - И сколько же, простите, времени вы меня
выслеживали? И, Боже мой, зачем? Зачем вы следили за мной?"
"Пожалуйста, все вопросы - по порядку. Я следила за вами с тех пор, как
посмотрела "О, Калькутта". Почему? Да потому, что вы мне понравились.
Сегодня утром вы элементарно забыли запереть за собой дверь - я так
понимаю, опаздывали на репетицию, - и попасть в квартиру было проще
простого".
"Забыл запереть дверь? Я явно становлюсь рассеянным. И все-таки, как
давно вы за мной следите?"
"Три дня. Всего. Видите, как просто до вас добраться".
"Добраться? Отлично сказано. Вы, значит, добирались. Итак, если мож
