Зикё Сизя - Сахара
СИЗЯ ЗИКЁ
САХАРА
!!! ОСТОРОЖНО, НЕНОРМАТИВНАЯ ЛЕКСИКА !!!
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Ньямей. С грузовика мы слезли уставшими и покрытыми пылью. За последние пару сантимов покупаем два ледяных пива местного производства и наслаждаемся ими, проводя несколько минут в покое и прохладе.
Поскольку здесь имеется кондиционер и приличный интерьер, "Риволи" – бар, в котором мы нашли для себя спасение – в принципе предназначен для белых, к которым присоединяются немногие обеспеченные черные, в большинстве своем, торговцы или же молодые нигерийские студенты. У хозяйки, толстенной матроны выцветшего и несвежего вида, чудовищный марсельский акцент.
Снаружи жарко и сыро. На улицах ходит ходуном толпа дикарей, одетая в цветастые бубу или же во что угодно. Не спеша, неся на голове таз, проходят женщины с импонирующими задницами, едва-едва прикрытые куском ткани.
Эту картинки, словно живьем снятую с открытки, дополняет вид малышни, продающей плоды манго и чистящей обувь.
Когда Мигель рассказывал мне про Африку, я совершенно не понимал того, насколько они все черные, и как их много. Для меня Африка представляла собой джунгли с кучей зверей: возле бара, потихоньку цедя виски стоял путешественник в колониальном пробковом шлеме, к его плечу прижималась блондинка с охрипшим голосом, а над головами у них крутился громадный вентилятор.
Когда я захлопнул за собой двери швейцарской квартиры, то знал, что это где-то внизу. На юге, в сторону солнца.
После всех опасных связях с героином глоток свежего воздуха сделался совершенно необходимым. Решение пришло в течение пары минут, и вот, сунув руки в карманы, мы углубились в этот неизвестный континент… Неизвестный, но не безлюдный!
Африка – это прежде всего черные; их здесь дофига и больше, и они здесь повсюду, громадные дети с улыбкой до ушей, любопытствующие всего до такой степени, что иногда это становится невыносимым. Частной жизни здесь попросту не существует как понятия.
Малейшее наше движение, похоже, имеет капитальное значение. Нас окружает толпа дикарей, которые осматривают, комментируют, рассказывают, что видать, тем, кто стоит сзади, или же просто тупо глядят на этих двух странных типов. И самое главное, им совершенно нечего делать.
Сознание того, что ты звезда, окруженная толпой репортеров, поначалу доставляет удовольствие, но весьма скоро надоедает. Нельзя и шагу ступить, чтобы словно из под земли не появился негритенок, визгливым голосом требующий: «Давать подарок, шеф?»
Для них белый, тубаб, это мешок с бабками: он всегда богат. С тех пор, как мы с Мигелем начали это путешествие, мне никак не удается вбить им в башку, что мы из нового племени, о котором здесь пока что не слышали, племени белых без копейки в кармане.
Обязательны долгие дискуссии, чтобы до них это могло дойти. Здесь все имеет свою стоимость, даже кусок веревки, поддерживающей штаны Мигеля. Каждый что-то да продает: кожу каймана, статуэтку или сестру.
В Ньямей все интересуются автомобилями. С самого нашего приезда все приходят и приходят.
- Я куплю твою машину, шеф.
- У меня нет машины.
- Очень хорошо заплачу, шеф.
- Да говорю же тебе, что нет у меня.
- Я знаю одного, который его купит, шеф.
Меня это достает. Отсылаю двоих, два десятка, пятьдесят, прежде чем удается вздохнуть посвободнее.
- Простите великодушно, вы приехали на автомобиле?
Начинается!...
Но стоящая перед нашим столиком фигура сразу же кажется мне гораздо более интересной, чем все предыдущие, вместе взятые, торгаши. Это высокий, очень старый и сморщенный мужчина в голубо
